2 июля 1961 года в своём доме в Кетчуме (США), не оставив предсмертной записки застрелился Эрнест Миллер Хемингуэй.
Эрнест Хемингуэй не любил слабых женщин. Сам он был сильным, немногословным и сердитым – таких в обожаемой им Испании испокон веков называют истинными мачо. Но становиться опорой женщинам Хэм не желал – это они должны были заботиться о нем. И среди его пассий, решительных и независимых – как на подбор, лишь одна не согласилась на подобное распределение ролей.
Своя идеология. Эрнест родился у странной женщины. Внешне – абсолютно добропорядочной: кухня, церковь, дети. Последних в семье Хемингуэев родилось аж пятеро, и трое из них девочки. В целях экономии заботливая мамаша заставляла маленького Эрни донашивать платья за сестрами. А еще делать вид, что он – близнец своей старшей сестры.
Из детства Эрнест вынес глубокую неприязнь ко всему "добропорядочному" вообще и к образу матери, надоедливой и властной за фасадом дома, в частности. Отец привил Эрнесту любовь к рыбалке и оружию, а также вовремя продемонстрировал, чем может обернуться для мужчины зависимость от внешне слабой женщины. Эрнест не хотел брать с отца пример. И не желал позволять женщинам прикидываться кроткими овечками, чтобы коварно оплетать мужские плечи липкой паутиной фальши. Он впускал в свою жизнь только честных, только настоящих. Хотя такие женщины обычно не приносят с собой счастья.
Любовь к битвам. Она явилась Хэму во Флориде, в пабе "Неряха Джо" – затянутая в черное блондинка, талантливо жонглирующая словами. Марта Геллхорн, военный корреспондент и "самая честолюбивая женщина из всех, что жили на земле", как с горечью постановил в конце их брака Хемингуэй. Марта с детства знала, что отдана литературе: писала эссе и рассказы, а после окончания колледжа немного поработала в Америке корреспондентом криминальной хроники и, повинуясь жажде перемены мест, отправилась в Париж. Там быстро обросла нужными связями и оказалась во французском Vogue. Однако воздух моды, которым дышит женский мир, для Марты оказался несъедобен. Она продолжила поиски занятия по душе и вскоре написала ряд очерков о разразившейся в Америке Великой депрессии. Кроме того, в Европе назревала очередная война, и журналистка Геллхорн с удовольствием направила свое острое перо на обличение социальных язв и международных политических интриг. В 1937 году, колеся с репортажами по Америке, Марта заглянула в паб, где каждый вечер обитал Хемингуэй… И ослепила его!
Выстрел наповал. Хэм был прочно женат на Паулин Пфайфер – богатой и холеной фотомодели Vogue, отбившей в свое время Эрнеста у его первой жены, Элизабет Хедли. Хемингуэю было под сорок, он уже имел несколько опубликованных романов, двух сыновей, богатый разноплановый любовный опыт и интересную привычку размашисто влюбляться с последующим перечеркиванием стабильных отношений. Всю ту памятную ночь в "Неряхе Джо" Хэм и Марта обсуждали гражданскую войну, разразившуюся в Испании, соотношение политических сил и личное отношение к этим событиям. Единение душ завершилось спонтанной упаковкой чемоданов и совместным отъездом в "горячие точки" кровоточащей Испании. В кармане было 50 долларов, а в душе – страстное желание писать и жить. Конечно, вместе. В Испании Хемингуэй и Геллхорн с головой погрузились в любовь и репортажи. Причем Марта явно выигрывала в писательском таланте… А в стойкости – не уступала. Она не дрожала под пулями, шла напролом и никогда не жаловалась, хотя было на что: отсутствие воды, длительные переходы в горах, короткий сон под жестким брезентом военных грузовиков или прямо на земле. Хэм восхищался этим совершенным сплавом – женская привлекательность, помноженная на мужской авантюризм.
Война и мир. После двух напряженных военных лет, в 1939 году Эрнест развелся с Паулин и отбыл вместе с Мартой на Кубу. Там они купили поместье Финка-Вихия с домом-башней и попробовали зажить счастливо. Хемингуэй писал романы ("По ком звонит колокол" – произведение, вдохновленное Мартой и ей с благодарностью посвященное), рыбачил и охотился на своем баркасе за немецкими подводными лодками. А Марта… Этот орешек оказался Эрнесту не по зубам. Она превзошла писателя в стремлении к непредсказуемой, опасной жизни. Война манила Марту, как море парус, и Хемингуэй ни просьбами, ни угрозами, ни скандалами не мог удержать ее под крышей своей башни. Геллхорн срывалась по первому зову заказчиков и мчалась – в Нормандию, в Израиль, во Вьетнам, в концлагеря Дахау, предвкушая рискованные интервью и непростые встречи. Она жила опасностью, а Хемингуэй… Он ревел от ярости! Ни он, ни она не отказывали себе в любовных связях. Хотя Марта признавалась, что "не находила ничего приятного в сексе", а Эрнест, вопреки тщательно подогреваемому образу мачо, искренне считал, что плотские утехи без влюбленности – ничто.
Затяжные бои. Все чаще случались командировки Марты. Но и когда она жила на Кубе, взаимное раздражение не испарялось. К Хэму частенько приезжали ватаги приятелей и грязными-пьяными устраивали гуляния в бассейне, плавно перемещаясь в дом. Ценившую чистоту (особенно после военных походов!) Марту такое дружеское веселье сильно выводило из себя. А Эрнеста раздражала ее маниакальная амбициозность, нежелание заботиться о нем, как полагалось бы супруге, да и вообще его съедала ревность – жизнь Марты охранялась от него, как от чужака. Одним из "умений" Хемингуэя был его "дар" попадать в аварии. Однажды он хорошо впечатался в цистерну с водой. Жена обнаружила его на больничной койке с перебинтованной головой и… долго хохотала – так был потешен бородатый, злой и беспомощный Эрнест. "На войне себя так не ведут," – отсмеявшись, заявила писателю подруга дней суровых и умчалась наблюдать Европу, угодившую в лапы Второй Мировой войны. Удар такой силы не мог не проломить трещину в их браке. Вдогонку Марте Эрнест послал короткое письмо: "Или ты корреспондент на этой войне, или женщина в моей постели…" Ничья постель не могла заменить Марте настоящей баталии. Она не вернулась.
Прощай, оружие! Что было дальше? Хемингуэй женился на Мэри Уэлш и коротал с ней век до своего самоубийства. А Марта… "Я была писателем прежде, чем встретила его, и я была писателем в течение 45 лет после того. Почему я должна быть всего лишь сноской к чьей-то жизни?" Увы. Хоть она и была занесена в пятерку журналистов, оказавших наибольшее влияние на развитие американского общества в XX веке, а ее лицо появилось на почтовых марках, Марта Геллхорн так и осталась для широкой общественности "третей женой Хемингуэя" и его личной войной.
Выстрел наповал. Хэм был прочно женат на Паулин Пфайфер – богатой и холеной фотомодели Vogue, отбившей в свое время Эрнеста у его первой жены, Элизабет Хедли. Хемингуэю было под сорок, он уже имел несколько опубликованных романов, двух сыновей, богатый разноплановый любовный опыт и интересную привычку размашисто влюбляться с последующим перечеркиванием стабильных отношений. Всю ту памятную ночь в "Неряхе Джо" Хэм и Марта обсуждали гражданскую войну, разразившуюся в Испании, соотношение политических сил и личное отношение к этим событиям. Единение душ завершилось спонтанной упаковкой чемоданов и совместным отъездом в "горячие точки" кровоточащей Испании. В кармане было 50 долларов, а в душе – страстное желание писать и жить. Конечно, вместе. В Испании Хемингуэй и Геллхорн с головой погрузились в любовь и репортажи. Причем Марта явно выигрывала в писательском таланте… А в стойкости – не уступала. Она не дрожала под пулями, шла напролом и никогда не жаловалась, хотя было на что: отсутствие воды, длительные переходы в горах, короткий сон под жестким брезентом военных грузовиков или прямо на земле. Хэм восхищался этим совершенным сплавом – женская привлекательность, помноженная на мужской авантюризм.
Война и мир. После двух напряженных военных лет, в 1939 году Эрнест развелся с Паулин и отбыл вместе с Мартой на Кубу. Там они купили поместье Финка-Вихия с домом-башней и попробовали зажить счастливо. Хемингуэй писал романы ("По ком звонит колокол" – произведение, вдохновленное Мартой и ей с благодарностью посвященное), рыбачил и охотился на своем баркасе за немецкими подводными лодками. А Марта… Этот орешек оказался Эрнесту не по зубам. Она превзошла писателя в стремлении к непредсказуемой, опасной жизни. Война манила Марту, как море парус, и Хемингуэй ни просьбами, ни угрозами, ни скандалами не мог удержать ее под крышей своей башни. Геллхорн срывалась по первому зову заказчиков и мчалась – в Нормандию, в Израиль, во Вьетнам, в концлагеря Дахау, предвкушая рискованные интервью и непростые встречи. Она жила опасностью, а Хемингуэй… Он ревел от ярости! Ни он, ни она не отказывали себе в любовных связях. Хотя Марта признавалась, что "не находила ничего приятного в сексе", а Эрнест, вопреки тщательно подогреваемому образу мачо, искренне считал, что плотские утехи без влюбленности – ничто.
Затяжные бои. Все чаще случались командировки Марты. Но и когда она жила на Кубе, взаимное раздражение не испарялось. К Хэму частенько приезжали ватаги приятелей и грязными-пьяными устраивали гуляния в бассейне, плавно перемещаясь в дом. Ценившую чистоту (особенно после военных походов!) Марту такое дружеское веселье сильно выводило из себя. А Эрнеста раздражала ее маниакальная амбициозность, нежелание заботиться о нем, как полагалось бы супруге, да и вообще его съедала ревность – жизнь Марты охранялась от него, как от чужака. Одним из "умений" Хемингуэя был его "дар" попадать в аварии. Однажды он хорошо впечатался в цистерну с водой. Жена обнаружила его на больничной койке с перебинтованной головой и… долго хохотала – так был потешен бородатый, злой и беспомощный Эрнест. "На войне себя так не ведут," – отсмеявшись, заявила писателю подруга дней суровых и умчалась наблюдать Европу, угодившую в лапы Второй Мировой войны. Удар такой силы не мог не проломить трещину в их браке. Вдогонку Марте Эрнест послал короткое письмо: "Или ты корреспондент на этой войне, или женщина в моей постели…" Ничья постель не могла заменить Марте настоящей баталии. Она не вернулась.
Прощай, оружие! Что было дальше? Хемингуэй женился на Мэри Уэлш и коротал с ней век до своего самоубийства. А Марта… "Я была писателем прежде, чем встретила его, и я была писателем в течение 45 лет после того. Почему я должна быть всего лишь сноской к чьей-то жизни?" Увы. Хоть она и была занесена в пятерку журналистов, оказавших наибольшее влияние на развитие американского общества в XX веке, а ее лицо появилось на почтовых марках, Марта Геллхорн так и осталась для широкой общественности "третей женой Хемингуэя" и его личной войной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий